Шемонаихинский художник стал единственным представителем Казахстана на выставке «Аз.Арт.Сибирь – 2025»

Шемонаихинский художник член Союза художников Казахстана Юрий Шушаков представил Республику Казахстан на XI межрегиональной выставке «Аз.Арт.Сибирь – 2025», которая открылась 5 июля в Барнауле. Его работы вошли в экспозицию, где было представлено около тысячи холстов более чем 350 авторов из России, Монголии, Китая и Казахстана.

Накануне мы поговорили с Юрием Шушаковым о выставке, вдохновении и о том, что для него значит быть художником.

— Юра, ты принял участие в международной выставке, поделись, пожалуйста, впечатлениями.

— Мои впечатления от выставки самые позитивные. Очень понравилось. Было представлено сотни работ художников из разных регионов России и не только. Очень много талантливых ребят. Жанров и направлений — масса, но особенно приятно было видеть интерес зрителей именно к пейзажу. Люди, кажется, соскучились по нему. Сейчас пейзаж в современном искусстве немного ушёл на второй план, а здесь к нему снова проявили живой интерес.

Я находился в той части зала, где была размещена моя экспозиция, — люди подходили, благодарили, говорили добрые слова. Это, конечно, очень тронуло. За первые пять часов выставку посетили полторы тысячи человек — это о многом говорит.

Выставка продлится до 28 июля, и в завершение будут объявлены лауреаты. Художники из Казахстана, Монголии и Китая участвуют вне конкурса. Я был единственным участником от Казахстана, и для меня это была большая ответственность.

Юрий с семьёй

— Какие работы ты представил на выставке?

— На выставке представлено 30 моих работ. В основном это пейзажи, но есть и четыре портретных полотна.

— Есть ли среди них такие, которые особенно дороги тебе лично?

— У меня нет особой привязанности к своим картинам. Я всегда работаю с мыслью, что лучшая работа  ещё впереди. Конечно, есть картины, которые выделяются по уровню исполнения, более профессиональные, наверное. Но каждая — разная, со своим настроением.

Юрий (слева) с председателем союза художников Алтайского края Петренко Дмитрием Александровичем (справа)

— Чем, на твой взгляд, казахстанская живопись отличается от российской, китайской, монгольской?

— Живопись, конечно, отличается — как и сами художники. Но сказать точно, в чём именно, пока сложно. Даже в самом Казахстане мы все разные: Шемонаихинский район отличается от Усть-Каменогорска, Семей — от нас. А что уж говорить о таких странах, как Россия, Китай или Монголия.

— Почему ты выбрал именно пейзаж как основной жанр?

— Пейзаж мне ближе — он как-то откликается в душе. В нём больше простора для творчества: можно работать с композицией, цветом, перспективой. Он даёт возможность экспериментировать — даже если работаешь по фотографии, всё равно вносишь что-то своё: меняешь свет, добавляешь настроение.

— Помнишь ли свою первую «настоящую» картину — ту, после которой понял: «Я – художник»?

— Да, помню. В детстве я много занимался графикой, особенно цветной. А живописью всерьёз увлёкся где-то в 16 лет. Тогда я написал акварелью свою третью, кажется, по счёту картину — и вот именно она стала для меня особенной. Она до сих пор где-то хранится дома, не оформлена, просто лежит — как память.

После неё я поставил себе цель — стать настоящим художником. Начал работать с акварелью, пастелью, пропадал в мастерской днями и ночами. Тогда я уже работал на медно-химическом комбинате, и отец не раз приходил за мной — вытаскивал в час, в два, в три ночи, говорил: «Пора отдохнуть, завтра на работу». Но живопись меня затянула полностью. Я решил идти этим путём — и думаю, что кое-чего уже добился.

— Кто повлиял на твоё становление как художника?

— Отец для меня до сих пор —главный учитель. Всё, что связано с этим прекрасным миром рисования, он мне привил с самого детства. Сколько себя помню — я всегда рисовал. Родители рассказывали, что уже в полтора года начал что-то изображать. У нас была большая русская печка, и я постоянно разрисовывал её — то лошадьми, то тракторами. Мама не успевала её забеливать — я снова брал карандаш и продолжал. Печь была моим первым холстом.

Отец всегда старался уделять мне внимание. Помню, мне лет шесть было, он нарисовал лошадиную голову и сказал: «Сынок, сможешь повторить?» Я перерисовал на таком же листке. Потом мама пришла, и папа ей показал оба рисунка: «Угадай, где чей». И она, не зная, показала на мой и сказала: «Ну конечно, Коля, вот это ты нарисовал».

Он работал художником-оформителем. Детство у меня начиналось в Камышинке, у отца там была мастерская в клубе. До сих пор помню этот запах красок — ностальгия. Я с удовольствием ходил к нему, помогал: трафаретили, писали плакаты, шрифт делали. Всё детство и юность я провёл рядом с ним — и учился, и помогал, и потом вместе работали.

Я очень благодарен и ему, и маме. Они оба сыграли огромную роль в моём становлении как художника. И я это буду помнить всю свою жизнь.

— Что запомнилось из занятий в студии «Ласточка» и общения с Борисом Морозовым?

— В студию «Ласточка» я ходил недолго — может, полгода всего. Но Борис Филиппович оказал на меня огромное влияние как живописец. Мы с ним до самого конца сохраняли очень тёплые отношения, всегда поддерживали друг друга. Он приходил на мои персональные выставки, я — на его. Он часто подсказывал, делился мнением, можно сказать, был настоящим экспертом.

Сейчас его нет с нами, и, конечно, его очень не хватает. Но я уверен, он всё равно остаётся с нами — в работах, в памяти, на выставках.

И ещё я хотел бы упомянуть моего друга, художника Анатолия Робу. Его давно нет с нами, но он был, и остаётся для меня художником с большой буквы. Мы дружили, делали совместные выставки, он тоже сильно повлиял на меня как на пейзажиста. Я дал себе слово: на всех своих выставках он будет мысленно рядом. Это был светлый, добрый человек, и в памяти он останется таким навсегда.

— О чём ты мечтаешь сейчас — как художник, как человек?

— Конечно, как художник я мечтаю, чтобы зритель принимал мои работы. Всегда волнуюсь перед выставками, на открытиях — как воспримут, что подумают. Хочется, чтобы всё проходило тепло, с интересом, в позитиве.

Мечтаю не останавливаться на достигнутом. Учиться, расти. Я считаю, художник должен учиться всю жизнь. И не стыжусь учиться у молодых — всегда можно что-то для себя почерпнуть. Вот сейчас еду в Барнаул, и у меня большое желание посмотреть, как работают российские художники, особенно молодые. Где-то можно и опытом поделиться, и самому чему-то научиться. Если не развиваться — будешь просто топтаться на месте.

А как человек… Конечно, мои мечты — это мои дети. Хочу, чтобы у них всё было хорошо, чтобы учились, развивались. Младший сын подрастает, и, конечно, хочется, чтобы пошёл по стопам отца. Но я считаю: заставлять нельзя. Меня родители никогда не заставляли — просто поддерживали. Что тебе дано свыше, тем ты и будешь заниматься.

Очень хочу здоровья родителям. Они сыграли в моей жизни большую роль, и до сих пор играют. Я их очень люблю. Хочу здоровья и счастья сестре — она мне тоже очень дорога. Племянникам, конечно. И особенно — моей жене. Она для меня необыкновенный человек. Мы с ней прошли многое, и она всегда рядом, всегда поддерживает. Я ей за это очень благодарен. Желаю ей, прежде всего, здоровья — это самое главное.